— Ну, твое счастье, бэбинька, что тебе не довелось познакомиться с моим фатером поближе, — сказала Ирма.

— Намекаете: его убил кто-то, с кем он был близко знаком? — спросил Макс.

— О, да! — Ирма издала хрипловатый смешок. — Очень близко знаком! Вы ведь слышали, как умерла Аделина Розен? Это теперь — прямо городская легенда. А знаете, что случилось потом? После того, как сенатор Мартин Розен объявил всем: его горячо любимая дочь пала жертвой безликого монстра, который сперва над ней надругался, а потом жестоко её убил? Рассказать вам?

Макс ощутил, что у него начинает заходить ум за разум. Утром он встречает эту девочку — Настасью Филипповну, которая с бухты-барахты именно к нему обращается с вопросом о Новом Китеже. Днем к нему заявляется участница тех событий, о которых он вспоминал всего часом ранее. А теперь она еще и грозится рассказать ему о вещах, которые он и так уже три года не может выбросить из головы. От изумления он будто онемел, зато Настасья — нет.

— Безликий — кого-то убил? — недоверчиво переспросила она. — А перед тем — надругался над кем-то? Да разве такое возможно? Я хочу сказать…

— Я понимаю, что вы хотите сказать. — Макс наконец-то обрел дар речи. — И вы правы: такое невозможно. Люди, которые подверглись прижизненной экстракции — безликие — полностью лишаются способности к целеполаганию, к физическому контролю над собственным телом и к осуществлению каких-либо контактов с внешним миром. Я бы сказал, что это худшая форма аутизма. Но даже такое сравнение вряд ли будет корректным.

— Складно говоришь, дружочек! — похвалила Ирма. — Но, думаешь, мой фатер и его лучший друг, сенатор Розен, всего этого не знали?

Макс не стал отвечать на этот явно риторический вопрос. Вместо этого он повернулся к Настасье.

— Могу я вас попросить, — сказал он, — приготовить нам крепкого кофе? А то я не спал уже почти двое суток. На кухне есть кофе-машина. И заодно этому оболтусу насыпьте, пожалуйста, корму. — Он указал на Гастона, который поднял голову с колена своей новой фаворитки и глянул на хозяина с легкой обидой.

Настасья хотела что-то возразить, даже рот приоткрыла, но затем поймала взгляд Макса. И явно поняла, что спорить бесполезно. Она встала с кресла и, сопровождаемая Гастоном, вышла за дверь, гневно зыркнув на Макса своими серо-зелеными глазищами. Но тот сделал вид, что ничего не заметил.

4

— Хорошо, что ты догадался отослать бэбиньку, — сказала Ирма. — То, что я собираюсь рассказать — не для её маленьких ушек.

«А то я сам этого не знаю», — подумал Макс.

Ирма минут пять излагала детали, и без того Максу известные. Потом проговорила:

— А когда Розен понял, что Ада мертва, и что умерла она… скажем так, в ходе затянувшейся любовной игры, он прямо-таки впал в неистовство.

И она стала рассказывать дальше. Поведала, как её отец пришел в квартиру Ады и долго о чем-то совещался с сенатором Розеном. И как после этого совещания саму Ирму, не решавшуюся зайти в спальню подруги, чуть ли не силком завели туда телохранители Розена. И как они же растянули на полу безликого — держа его за руки и за ноги. А тот всё еще продолжал двигаться, как будто в пароксизме любовного акта.

Макс едва не позабыл про конспирацию — чуть было ни сказал: «Довольно, я и так всё знаю». Но по лицу Ирмы он понял: ей нужно это рассказать. Она хотела рассказать это — хоть кому-нибудь — уже давным-давно.

— А после этого, дружочек, — говорила она — уже без всякой игривости в голосе, — мой отец раскрыл свой докторский саквояж, извлек лазерный скальпель и отрезал безликому… ну, ты понимаешь — что. Ах, да, я забыла сказать: на этом существе всё еще была маска Джейми Дорнана, её так никто и не снял. Только сквозь прорези для глаз виднелись одни опущенные веки. Ты знаешь, дружочек: у безликих глаза почему-то всегда закрыты. Ну, или почти всегда.

И вот эта деталь: маска давнего секс-символа, ныне — глубокого старца, перешагнувшего столетний рубеж и отказавшегося от трансмутации, — стала для Макса последней каплей. Точнее — последним пикселем, после добавления которого в его собственной голове составилась полная, без всяких пробелов, картинка событий четырехлетней давности.

Макс будто въяве увидел, как на ковре в спальне Аделаиды Розен лежит голый человек с улыбающимся лицом симпатяги-киноактера. И продолжает подергивать бедрами даже после того, как доктор фон Берг оскопил его лазерным скальпелем. Если бы не этот высокотехнологичный инструментарий, пациент мог бы истечь кровью, и всё закончилось бы куда быстрее. Но нет: доктор прижег лазером кровеносные сосуды. И, невзирая на ужасные раны, человек явно не собирался умирать.

А доктор фон Берг не собирался останавливаться. Подстрекаемый Мартином Розеном, он всё тем же скальпелем принялся осуществлять вивисекцию безликого — который так и не издал ни единого звука. Не попытался освободиться. Только продолжал конвульсивно дергать бедрами; никто так и не догадался зафиксировать их в неподвижном положении, чтобы остановить эту инфернальную порнографию. И длилось это час, а может — полтора.

Ну, а потом — Розену поднадоело следить за кровавыми манипуляциями с жертвой, которая внешне никак не реагировала на истязания. И он приказал фон Бергу дать отпущение этой овце. Что тот и проделал: приподнял латексную маску и перерезал безликому горло.

В последний миг перед смертью глаза мнимого Джейми Дорнана распахнулись. И на всех, кто находился в комнате, обратился взор его белых, лишенных радужки глаз — с одними черными кляксами зрачков. Он словно бы оглядел всех своих мучителей, после чего испустил дух — и снова сомкнул веки. А доктор, должно быть, решил потрафить своему могущественному другу, обронившему фразу про овцу. И разразился евангельской цитатой: Ich bin der gute Hirte. Der gute Hirte läßt sein Leben für seine Schafe6.

— Вот так они и появились: gute Hirten — добрые пастыри, — закончила свой рассказ дочка главврача. — Организация действовала всегда негласно, но знали о ней повсеместно. У нас, как во всей бывшей Российской империи — всё секрет, и ничто не тайна.

Макс даже вздрогнул: он почти забыл, что слушает её. А Ирма, будто и не замечая, что её дружочек пребывает в легкой прострации, прибавила:

— Розен и мой фатер стали основателями этой организации — ку-клукс-клана для безликих. Мартин Рихардович по неофициальным каналам дал понять всем заинтересованным лицам: он не просто жаждет свершить возмездие — он хочет обезопасить всех нормальных людей, чтобы никто не повторил судьбу его горячо любимой